В самую трудную пору, когда написанные пьесы одна за другой ложились в стол, когда из Союза писателей доносились гневные окрики в адрес тех театров, которые собирались заключить договор с драматургом Ржешевским, когда не было выхода, Александр Георгиевич начал писать стихи. Его поэтическое наследие невелико, но оно говорит о мужестве духа, которое никогда не покидало писателя. Те стихи, которые удалось разыскать, публикуются в этой книге. ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ Вот столько лет назад Тем самым же обрядом Крещен был я, Как все на всей Руси. И кажется сегодня: Детство где-то рядом, И смерть на расстоянии протянутой руки. Родился я в том граде знаменитом, Красот которого не счесть, не обозреть. И жил на улице я самой именитой, На ней же был и счастлив умереть. Семья и школа, Молодость как сказка, В ночь белую Нева, И бьют куранты час. Стреляет пушка в крепости, Родительская ласка… Все это было будто – вот сейчас. Сто раз видал царя, наследника, царицу, Потом видал, как брали их дворец, Как потрясали революции столицу, И дом Ипатьева в Свердловске, наконец. Сейчас сижу седой, с рубцами ран на теле, Полученных не только на войне… Жалел не раз, что поп не утопил в купели, Так «сладко» приходилось в жизни мне. И вот сейчас, смотрю на все усталым взглядом, Гнию как старый челн на берегу реки. К чему же это все?.. И детство где-то рядом, И смерть на расстоянии протянутой руки. Ильинское 12 сентября 1960 г. ВЕЧЕР Запела девушка вдали… и смолкла. Жасмина запах стал еще сильнее. И за рекою перепел уж ищет перепелку, И сразу стали юноши смелее. Лежу в густой траве и весь в раздумье: Кого любил?.. Что сделал?.. Кто был друг? А молодость в душистое безлунье, Как в хороводах движется вокруг. Ну что ж, все правильно! Теперь Вы удивите! Я, вспоминая жизнь свою, смотрю на небосвод, И поколению моему, мне чудится, в зените… Плывет, салютуя, весь необъятный звездный флот. Ильинское, 29 июля 1959 г. ТАЙНА И снова утро… солнце за окном… И зелень яркая и птичье пение. Но в одиночестве моем – все это лишь сигнал… Опять бороться до изнеможенья. Вот так живу на удивленье Друзьям и недругам моим. Но не понять им тайны моего терпенья. Я трижды видел… Ленина живым. Ильинское, 24 августа 1958 г. КАК Я ПИШУ Все очень просто – взял да и задумал, Потом вынашивал и года два молчал, Потом засел… вдруг снова передумал И лет, примерно, шесть – писал и рвал… Ну, что ж еще? – Не обращал вниманья На всю нужду и лихо этих лет И перенес без всякого страданья, Когда пришли… и отключили свет. И после этого, - да стоит ли волненья, Что в этот трудный час тебя забыли все, И даже близкий человек в свой день рожденья Взял просто не позвал меня к себе. И для него я тоже неудачник, В глазах других я только лишь маньяк, Но как «творит» у нас иной «удачник», - Да лучше в прорубь! – только лишь не так! И вот, оставшись как-то со свечою в праздник, Я, чтобы снять испуг в ребяческих очах, Взял книгу… и прочел им «Медный всадник», Что Пушкин создал только при свечах. 19 июля 1959 г. НА СМЕРТЬ ХЭМИНГУЭЯ Пусть наши бабы… вешаются сами, Нам из-за них стреляться не к лицу, Тем более… охотнику за львами, Писателю, мужчине и бойцу. 21 июля 1961 г. ВЕРОЯТНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ ЖЕНЫ ПИСАТЕЛЯ О СВОЕМ МУЖЕ «…Весь день к делам не прикасался… Пил чай, курил, картошку жрал, Как неприкаянный шатался, Да чуть с соседом поболтал… Вдруг сел писать стихотворенье, Ну ни с того и ни с сего, Что не имеет отношенья К прямому творчеству его…» Непостижимо настроенье Жене у мужа своего… Так он рождал произведенье, То, что прославило его. Ильинка, 24 июля 1960 г. КЕРОСИНОВАЯ ЛАМПА Горела в стенах Трубецкого бастиона И в равелине тоже побыла… И, словно в каземате Бейдемана, Теперь вот также светит у меня. ГРОЗА Мне непонятно до сих пор, Что происходит над землею, Что называется грозою И так всегда пленяет взор. Все объяснения мне смешны Я снова думал все иначе, Когда опять над нашей дачей Блистали молнии грозы. Какой-то ужас над домами, Дождь с ветром хлещет как плетьми, Качает сосны пред глазами, Как в урагане корабли. Владыкой чувствую я тоже Себя, людей над всей землей, Но вот что странно, - отчего же В грозу я становлюсь иной. Я прикасаюсь к тайне вечной, В чем будто смысла жизни нет, Что первозданно бесконечно Непостижимости секрет. Я вдруг во что-то проникаю Сквозь всполох в небе огневой, И только тут я ощущаю… Как… крутится весь шар земной. Летит и кружится… с морями, Реками.., градами.., зверьми… То вверх главой, то вверх ногами Со всеми умными людьми. С их всеми войнами.., смертями, С надеждой, горькой маятой, С их достижениями, страстями, С их прочей всякой чепухой… И вот я, полон просвещения, Но, откровенно говоря, Смотрю грозу я с восхищением И преклонением дикаря! Ильинское, В ночь с 20 на 21 июня 1959 г. ВРЕМЯ Были у той девочки локоны на плечиках… Карие большущие глаза, Много было славного в этом человечеке, Тоненьком, как юная лоза. Нет теперь ни локонов и не те уж оченьки У жены и матери трех моих детей… Локоны на плечиках – у чудесной доченьки, А ее глаза – у сыновей! Ильинка, 24 июля 1960 г. |